Мой знакомый
опер Жора служил на Петровке.
И начальником управления
у него был генерал... ну, не будем называть
фамилий, кому надо, знает. И вот этот
начальник управления отгрохал
себе кабинетик на
зависть. И достал для обстановки новый кожаный мягкий роскошный ДИВАН. Не диван,
а конфетка! Узрев как-то
в кабинете
начальника эту роскошь, Жора уже не находил себе
места от
беспокойства и обиды. Диван, по
его мнению, бездарно пропадал, поскольку даром стоял в кабинете и не использовался по назначению. То есть, начальник управления на
нём иногда спал. Просто спал! Один!
В то
время как в приёмной наличествовала хорошенькая
секретарша, на которую опер положил
глаз ещё раньше. Но недолго ему пришлось ходить, глотая слюнки -
справедливость, в
конце концов, восторжествовала.
Страна тогда готовилась к
выборам Президента Ельцина, и в
столице вовсю гремела предвыборная агитация безоболочечного типа. В канун праздника
Независимости, после очередного взрыва начальник управления выехал на
место происшествия, уведомив
секретаршу, что
сегодня в контору уже не вернётся. Вожделенный диван оказался в распоряжении Жоры
с подругой! Но,
политика, как известно, изобилует непредсказуемыми поворотами. Засветившись на
месте теракта,
генерал встретил там какого-то нужного
человека из
ФСБ и привёл его закончить разговор в
своём кабинете.
А на диване в этот
момент кипели
страсти - отнюдь не политические.
Генерал, надо отдать должное его выдержке, не смутился в присутствии
гостя и лишь небрежно махнул рукой:
- Не обращайте
внимания. Это молодёжь наша... Прошу за
стол! -
он усадил гостя и как ни в чём не бывало, добавил. - Леночка, когда закончите, сделайте
нам кофе.
Ни о каком "закончите", ясное дело, речи уже не шло.
Опер вместе с Леночкой вылетели с желанного дивана, как из катапульты. Жора был так напуган, что потом три
дня отсиживался в подполье и лишь на четвёртый решился позвонить подружке и осторожно поинтересоваться, его просто выгонят со службы или ещё и посадят.
- Кончай прогуливать, - засмеялась
она. - Всё нормально.
Начальник, даром что генерал, оказался
человеком понимающим и впоследствии даже
словом не обмолвился обо всём этом
безобразии. В частности, гостю своему он заметил:
- Да за что же мне сердиться? Очень аккуратные молодые
люди. Простыню мою не тронули,
коньяк мой не выпили - и
бог с ними.