Рассказы про ссср

Эту историю рассказал мне мой друг, которому в свою очередь поведал ее его отец, с которым она и приключилась. А отец его всю свою сознательную жизнь работает водителем, и поколесил по все стране не мало.
Дело было в самый разгар старых застойных времен где-то в начале 80-х. В те время на дорогах бытовало правило - если грузовик идет не загруженным, то гаишники имели право его остановить и загрузить так называемым попутным грузом, отказаться от которого нельзя и который нужно обязательно доставить по назначению, хочешь ли ты этого или нет. Говорить, почему такого рода процедура не нравилась водителям, я думаю, не стоит. Каждый уважающий себя водитель либо избегал подобных встреч, либо проявлял смекалку. Вот отец моего друга и проявил таковую.
Поехал он как-то в стольный град Киев по делам фирмы, в которой работал. Работал он в то время на грузовике. Приехал на место, загрузился положенным грузом, и вот пришло время ехать домой. Но вот незадача, его коллеги, такие же водители, как и он сам, предупредили о том, что на выезде из города стоят настырные гаишники и грузят (в прямом смысле слова) всех, кто под руку попадет. Мимо них проехать никак нельзя, следовательно, пришлось проявлять смекалку. Снимает, значит, наш водитель свое сиденье и ставит на его место пустое ведро. За тем спускает свои штаны вместе с нижним бельем до колен, голым задом садится на ведро и едет, как ни в чем не бывало. На КП ГАИ его, как и следовало ожидать, останавливают. К нему подходить гаишник с вполне предсказуемыми намереньями.
Но тут перед гаишником открывается дверь автомобиля, и что он видит... сидит перед ним голым задом на ведре водитель, штаны и труханы которого находятся в положении спущенном ниже колен, физиономия у водителя вызывает скорее не желание строго обращения, а сочувствие. На вопрос что произошло, и почему водитель в таком виде разъезжает по дорогам, гаишник получает следующий ответ:
"Да понимаешь, командир, чего то я сегодня с утра! съел не то, вот меня и приперло. А на беготню по кустам и посадкам времени нет, груз нужно срочно на место доставить."
И для пущей правдивости водитель издает звук, источник которого находится в желудке, и который красноречиво подтверждает правдивость сказанных слов.
Гаишнику в таком случае ничего не оставалось сделать, как хлопнуть дверью, и со словами "давай проезжай, проезжай быстрее!!!" отправит нашего героя в счастливый путь.

История реальная из источников, не подлежащих сомнению.
Главный герой - ныне преуспевающий и известный человек, поэтому имя вымышлено, остальное достоверно.
В конце семидесятых Василий работал санитаром в Первой градской или Склифе. Как-то раз в его дежурство привозят, как сейчас модно выражаться, ВИП-персону, какой-то палестино-иорданский партизан (у СССРа тогда с ними очень теплые отношения были, только что в попку не целовали), подстреленный подлым израильским агрессором, весь в коме и бинтах. Ну наши светила бились с ним часов сорок с гаком, вынимали из него осколки с пулями, короче драка за ценную жизнь была не на шутку, а за орден Ленина минимум. Ну вроде все, сверхсложная операция закончена, доктора курят, недостреленный борец в палате под капельницей припухает (в себя не приходит). Ну а Василий, кстати, несмотря на имя, внешность имеет, скажем прямо, явно семитскую, в этой самой палате моет полы, просто моет пол и все, ему на Ближний и Дальний восток, и политическая обстановка пох:::р, потому как до стипендии как до Китая раком, а до зарплаты столько же только пешком. Моет пол, тут агрегат, где пульс и все такое (монитор, кстати, там не только электрокардиограмма, но много еще других показателей), который к больным присоединен, как-то запищал, забулькал, захрюкал. Боец освобождения Палестины зашевелился, ожил короче. Василию интересно, студень еще ведь, он со шваброй подходит ближе, типа пол трет, ну и посматривает - че там мигает так интересно, и чего там в койке шевелится. И тут боец открывает глаза - вполне осмысленный взгляд, ну немного прих:::евший от анестезии.
Ну Василий, не долго думая и брякнул (вроде нос, кудрявый парняга) как для поддержки:
- ШАЛОМ! И улыбнулся.
Не знаю, о чем подумал боец (плен, МОССАД, пытки).
Ниже приведен график электрокардиограммы на мониторе.
/ /
/ /
/ / __________________________________

'Зарница'!!!
Для взрослых это просто 'военно-патриотическая игра'. А для ребят это гораздо больше - войнушка! Поэтому у всех детей пионерлагеря 'Чайка', построенных на футбольном поле в ожидании сигнала к началу игры, горели от радости глаза.
Сейчас начнется! Руководство лагеря тоже постаралось сделать все торжественно и красиво, ведь на открытии игры пришли родители, руководство ГОРОНО, а, кроме того, - и сам директор танкового завода, сын которого был председателем первого отряда. Только у одного директора пионерлагеря Василия Степановича, стоявшего вместе со всем руководством на трибуне, на душе было тревожно... Вообще-то Василий Степанович был старшим бухгалтером планового отдела и давно метил в начальники, и прилагал к этому все усилия. Тем более, что старый начальник в этом году должен был уйти на пенсию. А пока руководство завода сослало Степаныча на лето в пионерлагерь - мол, с детьми справишься, значит и отдел потянешь! На поле тем временем перед пионерами с напутственным словом выступал старший воспитатель Виктор Тимофеевич. Вопрос о преемнике начальника планового отдела должен был решиться на днях, и жена Степаныча, не утерпев и пользуясь его отсутствием, пошла прояснить будущее к гадалке. Гадалка предсказала странные вещи... Воспитатель закончил свою занудную, но идеологически выдержанную речь. На поле вышел физрук Гена с ракетницей в руке, для того чтобы дать сигнал к началу игры, по которому первый отряд должен был двинуться в лес для занятия оборонительных позиций. Гадалка сказала, что Василия Степановича ждут казенный дом, пустые хлопоты и недальняя дорога. И еще, предсказала гадалка, неприятности Василию Степановичу принесут дерево и конь. Их и надо было избегать. Все это сообщила озабоченному директору буквально перед самым построением его супруга, приехавшая на выходные в пионерлагерь. Степаныч осторожно обернулся. Дерева сзади не было, а стояла там металлическая мачта с прожектором наверху, освещавшим по вечерам футбольное поле. "Надо будет лампочку поменять..." - подумал директор и повернулся назад. Вверх взлетела красная ракета.
Первый отряд, сохраняя строй, в ногу и под аплодисменты зрителей, побежал на свои позиции в близкий лес. Впереди бежала, колыхая большой грудью под белой блузкой, старшая пионервожатая Зина. Вся мужская половина зрителей, затаив дыхание, смотрела на старт игры... "Дерево и конь..." - озадаченно думал Василий Степанович, тоже глядя на Зину, - "Какие дерево и конь?!.."
Тем временем отряд, по прежнему бегущий в ногу, вдалеке стал приближаться к забору лагеря. Неожиданно Зина и бегущие первыми пионеры, стали как-то странно и быстро уменьшаться в росте. "В окоп, что ли прячутся? Так там нет никаких окопов..." - удивился директор, когда услышал тихий голос завхоза Егорыча, стоявшего сзади:
- Блин, капец нам пришел!.. Говорил я ему, плиту бетонную надо ложить, а он - доски, доски!...
- Какие доски?! - удивленно спросил Егорыча директор.
- Деревянные, какие еще! Там ведь раньше сортир лагерный стоял, десятиочковый. А как три года назад в главном корпусе теплый туалет сделали, так этот приказали законсервировать...
- Ну?!!.. - замычал уже начинающий все осознавать Степаныч.
- Тогдашний директор сказал сортир снести, а яму досками заложить, да сверху дерном прикрыть. Я ему еще тогда говорил, что плиту надо бетонную... А он - 'На хрен нужно!.. ' Вот, видать, досочки-то за это время подгнили да наших пионеров и не выдержали...
- Что ж ты, гад, молчал?! - заревел Василий Степанович. - Все за мной!! И, стараясь не смотреть на удивленные взгляды гостей, побежал к месту пионерского провала. Всю дорогу до демаскированного сортира, кроме главной мысли, о том, что на должности начальника отдела можно поставить большой и вонючий крест, директору не давала покоя еще одна, какая-то неопределенная, но беспокойная мысль. И только когда Степаныч почти добежал до зоны бедствия, он понял, какая мысль не давала ему покоя.
Он вспомнил, что три года назад директора пионерлагеря звали просто - Иван Иванович.
Но фамилия у него была необычная - Конь...

История эта довольно старая, и возможно, что те из вас, кто учился азбуке по букварю, а не по клавиатуре, ее когда-то слышали... А для остальных, может, и внове будет.
Итак, дело было еще задолго до перестройки. Юному поколению трудно представить, что ТОГДА значили "загранкомандировка", "выездной", Березка, чеки Внешпосылторга... О-о, люди, работавшие или хотя бы регулярно выезжавшие за границу - это была... каста. Соответственно, по тем временам они считались... ну, состоятельными, скажем. И понятно, что дома у них было всякой всячины заграничной, о многом из чего тогда слыхом не слыхивали. В частности, наряду с серьезными вещами, типа мебельных гарнитуров и магнитофонов "Грюндиг", привозили кучу всяких безделушек, все, что в Париже вкус голодный, полезный промысел избрав, изобретает для забав, для роскоши (Сopyright (С) А. С. Пушкин). Если кто помнит, привозили всякие смешные рожицы из губчатой резины, кляксы, сползающие по стеклу, короче, всякую фигню. В частности, популярны были такие хохотунчики - забавные хреновины, внутри у которых был спрятан то ли механизм какой, то ли простенькая схемка... Короче, когда на нее нажмешь - раздавался громкий заразительный смех. И вот как-то один из таких выездных, из дальних странствий воротясь, заходит к себе домой и видит в гостиной, в роскошном своем кресле - хладный труп. Рядом аккуратно так приготовлены на вынос наиболее ценные вещи из гардероба, серванта... ну, в общем, понятно, что в таких случаях готовят на вынос. Ну, туда-сюда, милиция, скорая, стали разбираться... Выясняли, что труп при жизни был известным домушником, за которым до этого изрядное время уже менты гонялись. А смерть у матерого рецидивиста наступила от разрыва сердца. Проще говоря, от испуга. В конце концов восстановили и более-менее правдоподобную последовательность событий. Итак, представьте: вот вы ночью аккуратненько забрались в пустую квартиру и даже уже успели ее обчистить. Темно, тихо, все путем прошло, так что можно на дорожку присесть, типа, не забыли ли чего. И в этот момент из-под жопы раздается жуткий хохот. На хохотунчика мужик уселся...

Синие копатели.
Дело было на День строителя. На песчаный карьер, откуда шла отсыпка новой дороги, неожиданно в честь праздника привезли бочку чешского пива. Наступили девяностые годы, тогда и Жигулевское пиво было редкостью, а тут сразу чешское! Водка тогда еще была довольно дефицитным товаром, продавалась по талонам, поэтому, разумеется, ее было много.
И бригада, посовещавшись, решила не мешать продукты, а продлить удовольствие на следующий день. Вечером водочка, а с утро пиво! Чешское!
А куда его в карьере спрячешь, чтобы лихие люди по запаху не нашли?
Экскаватором копнули яму, закатили туда бочонок, засыпали песком, и, для надежности, сверху придавили ковшом экскаватора. И спрятано надежно, и пиво утром из-под земли будет холодненькое.
Утром бригада в предвкушении потянулась из временного городка в карьер.
Экскаваторщика на месте не было, он через кого-то предупредил, что на часок-другой по делам отъедет. Но разве это может остановить страждущих мужиков? Взяли по лопате и начали копать прямо под ковшом.
Когда через час подошел экскаваторщик, глаза у него стали как юбилейные рубли.
Под висящим в воздухе ковшом экскаватора была выкопана яма, в которую можно было спокойно спрятать небольшой домик. Он даже на некоторое время потерял дар речи: " Мужики Вы чего?.
. Я же специально с утра перед уходом ковш в другую сторону развернул, чтобы вы сразу бочку достали"

В далекие-предалекие времена, когда каждый ребенок знал, что экономика должна быть экономной и что слова "мир", "труд" и "май" - близнецы-братья, жила-была девушка. Скажем, Маруся. Собственно, она и сейчас прекрасно себя чувствует. Правда, тогда она чувствовала себя лет на пятнадцать лучше. И была у Маруси мечта - скатиться по крутому склону на лыжах в красном спортивном костюме, да так, чтобы все мужики вокруг просто попадали. Костюм должен быть красный - и никакой другой. В поведении мужиков также не допускалось вариантов - они должны были не присесть, не попрыгать, а именно попадать. И вот однажды партия и правительство сжалились над судьбой бедной Маруси, и подарили ей на Новый год хорошую премию. Маленькую, но хорошую. Обрадовалась Маруся, побежала по магазинам, и, весело отстояв километров семьсот очередей, приобрела две вещи: красный лыжный комбинезон и путевку на лыжный курорт в одной из братских республик Союза Советских Социалистических Республик. Осталось лишь приехать, чтобы отнаблюдать штабеля валяющихся
от такой красоты мужиков.
Маруся поехала. Когда комсомолка, спортсменка и почти красавица Маруся взошла на склон в ослепительном клюквенно-алом комбинезоне, окрестные мужики приоткрыли бородатые рты и немного похрустели шейными позвонками, провожая ее алчущим взглядом. Комсомолка была почти счастлива. Не хватало мелочей - лихого спуска с горы и падающих мужиков. Маленький, но очень горный инструктор с комсомольским значком на волосатой груди старательно обучил новичков азам лыжной грамоты и махнул рукой в сторону склона - валяйте. Маруся ринулась было к спуску, но почувствовала, что в ближайшее время этого сделать не сможет. Пока не найдет где-нибудь дощатую конструкцию с буквами "м" и "ж". Очень ее прижали собственные малочисленные нужды. Напомним, что на дворе стоял чудесный конец восьмидесятых, Коммунистическая партия СССР во главе с Генеральным
Секретарем Центрального Комитета увлеченно отстаивала интересы мира во всем мире, и ей было плевать на такие мелочи, как сортиры на горных склонах. Партия была, а сортиров не было.
По озиравшись минут пять со сжатыми коленками, Маруся, краснея, подошла к инструктору и, наклонившись, прошептала ему что-то на ухо.
- Туалет?! - громко спросил инструктор, и горное эхо переспросило еще пару раз: "Туалет, туалет... " - Да вы что, девушка? Откуда в горах туалеты? ("Туалеты, туалеты... ") Вон, видите кусты? ("ты, ты... ")
Там и писайте.
Маруся, с лицом цвета собственного комбинезона, рванула к кустам, упираясь палками.
- Лыжи-то снимите, мите, мите!.. - крикнул ей вслед инструктор.
Маруся не услышала. Надо заметить, что советская швейная промышленность, идя навстречу решениям ХХVII съезда партии, усилила борьбу за качество обслуживания советского населения. Все больше новых товаров появлялось на прилавках советских магазинов, и в том числе - красные горнолыжные комбинезоны со знаком качества на спине. И с одной- единственной молнией от кадыка до пупка. Если б Маруся была мужчиной, то никаких вопросов не возникло бы. Но она была девушкой, страстно желающей пописать, а потому комбинезон был Марусей расстегнут и спущен до самых колен.
Из технических моментов могу сообщить, что на Марусе таким образом осталась маечка. И все. И вот тут, когда начался процесс единения Маруси с природой, физика внесла свои коррективы. Снег под
ногами скрипнул, и лыжи, которые комсомолка так и не сообразила снять, плавно поехали вперед. Маруся взмахнула руками - но было поздно. На глазах у изумленной группы лыжников, среди которых были столь необходимые Марусе мужики, из кустов с постоянным ускорением выкатилась присевшая девушка в одной маечке. Тормозить голой попой в снег она не решилась. Поэтому, повизгивая от ужаса, катилась по склону, размечая желтеньким пунктиром снег между лыжами. Быстрее, быстрее, еще быстрее... Громче, громче, громче!.. Усиленный тысячекратным эхом гогот мужиков провожал Марусю вдоль всей трассы. Мужики действительно валились в снег. Да еще и корчась в судорогах. Но это еще не все. Пылающую от стыда девушку принесло прямехонько под ноги одному из мужиков. Тот стоял спиной к трассе. Маруся врезалась в него так, что мужика отшвырнуло метров на пятнадцать вниз по склону. Но зато позорный спуск без трусов был прерван. От перенесенных переживаний и переохлаждения попы Маруся простудилась. Выходить на склон она больше не решалась - в единственном на территории республики красном комбинезоне ее узнавали бы не хуже, чем
Эдиту Пьеху. Тыкали бы пальцами и хохотали. Маруся отсиживалась в больнице, в поселке у подножия горы. Там о ее рейсе никто ничего не знал. Через некоторое время девушка успокоилась, и даже стала искать знакомства с остальными обитателями больницы, тем более, что мужиков и там было хоть отбавляй. На третий день объект был найден. Это был статный, высокий красавец лет тридцати пяти, с модной тогда бородой и взглядом капитана дальнего плавания. Он сидел у окна с гипсом на ноге, и
грустно играл сам с собой в шашки. Маруся присела, завязался разговор. Капитан расправлял плечи, шутил, звал в далекие края...
- А как вы ногу-то сломали? - спросила Маруся, чтобы ненадолго отвлечься от заманчивых предложений.
- Вы не поверите - в меня врезалась какая-то дура с голой задницей!
По законам жанра концовке полагается быть такой: Маруся стесняется, потом рассказывает, что это была она, они смеются и в итоге женятся.
Фигушки. Маруся сбежала из больницы на следующий же день. Глупая. Испортила историю.

В одном из провинциальных театров в советское время давали пьесу о Ленине. Открывается занавес, звучит, разумеется, Бетховен (па-ба-ба-бам), за столом сидит Владимир Ильич и работает.
Занавес еще до конца не открылся, и вдруг от вибрации его привода с колосников (места над сценой) падает молоток, оставленный там рабочими сцены по ошибке. Эта составная часть символа СССР имеет свойство падать металлической частью вниз, что с успехом и делает, и приземляется аккурат на голову Вождю мирового пролетариата. Тот падает замертво.
Звучит, разумеется, Бетховен (па-ба-ба-бам), занавес закрывается, спектакль окончен, зрителям предлагают покинуть зал. (Актер остался жив, только благодаря тому, что Ленин был лысым, в смысле удар смягчила накладка, имитирующая лысину.
О дальнейшем взаимоотношении сотрудников театра и КГБ история умалчивает.